13/04/02 

Жалость к себе    

Эта жалость хроническая, нескончаемая: длинная, как червяк. Ей ничего не стоит превратить жизнь в долгую мучительную войну, хотя и ничем не отличающуюся от обычной радужной жизни, поскольку они – жалость и жизнь – вещи неразделимые. Борьба с собой, с окружающими, попытка справиться с тем, что вещи и иные субстанции имеют тенденцию не лежать спокойно, изнашиваться, переноситься с место на место, иногда они есть, а иногда их нет - отыскать их тогда достаточно трудно. С людьми так же трудно. Почти невозможно. Их исчезновение можно пережить – переболевшие не склонны вспоминать свою болезнь, а если и говорят об этом, то с долей воодушевления – им не о чем беспокоиться. Но моя жалость – хроническая, и поэтому люди – избранные – единственное, за что я хватаюсь, чтобы не остаться с собой один на один. Смешная и очевидная иллюзия.  

Это вдруг происходит – когда слова «я знаю», «я не хочу» перестают что-либо значить. Я  ничего не вижу из своего хрупкого мирка – он быстро ломается, он ненадежный, и мне страшно выходить из него, так же как и страшно оставаться в нем. Изъезженный замкнутый круг – утром возникает необходимость дожить до вечера, вечером – до утра, потом возникает необходимость вовсе не просыпаться. Пространство сужается до одной точки – в которой «я хорошая, а все плохие». Жалеть себя – почти неизлечимая привычка, единственное удовольствие, за которое не надо платить, которое не требует выходить из дома, чего-то предпринимать, вылезать из собственной кровати, разве что запастись дюжиной носовых платков. Мне легче отказаться от всего, что может сделать меня более счастливой или довольной, только для того, чтобы потом до одури жалеть себя за упущенный момент, за бесцельно прожитый год. Эта жалость приятна, но каждый новый раз ее ничтожно мало, чтобы утешиться, чтобы самозабвенно кончить ей, приходится создавать ее в себе все больше и больше – пока вдруг не осознаешь, что за этим все, конец, жизнь начинает затухать и копаться в фотокарточках, в то время, пока ты стоишь у ее берега и видишь перед собой густую мутную воду, судорожно вцепившись в хлипкие бортики.